В два часа дня полицейский мегафон на выходе с платформы "Москворечье" надрывался, предлагая проходить мимо, не останавливаться у места, где протестующие поставили микроавтобус "Соболь" и развесили плакаты.
Протестующих взяли в кольцо, но пройти к ним окольными путями было еще возможно. Внутри оцепления оказалось около 50 человек. Молодежь, пенсионеры, журналисты мелких оппозиционных СМИ.
Наиболее активно вели себя молодые люди, судя по "бомберам" и военизированным ботинкам из левацкой тусовки. Здесь вообще было много левых, в том числе депутат Мосгордумы от КПРФ Павел Тарасов. Позже еще подъехал помощник какого-то госдумовского депутата. Либералы (кроме яблочных) в местечковые проблемы жителей почему-то не лезут, их все больше занимают общие вопросы.
Среди протестующих выделялись штатские с камерами. Последних, как всегда, узнаешь сразу. В форме или без, полицейские всегда выглядят как полицейские.
В оцеплении, как всегда, стоят здоровые мужики в масках и бронежилетах. Местные жители, столпившиеся за их спинами небольшими группками, возмущены:
"Это мы здесь живем, а не вы! Почему вы нас не пускаете?"
Этим в масках все равно, в лучшем случае односложно отвечают: "Приказ".
Московский депутат Павел Тарасов объясняет пришедшим, что работы по строительству незаконны, у подрядчика нет необходимых документов.
Какому-то мужчине удалось все-таки прорваться сквозь ряды полиции, и его даже не задержали — отбили осажденные. Внутри оцепления этот "прорыв" восприняли как небольшую победу, но тут же с другой стороны полиция сузила круг сразу на несколько метров. Сдерживать наступление со всех сторон у протестующих не хватает численности.
Спустя немного времени люди в сером начинают новое наступление. Осажденные встали в сцепку, затянули "Вставай, страна огромная!". Полицейские предложили разойтись, обещая, что они сами тоже уйдут. Протестующие не повелись на этот развод.
Полиция отступила, но порадоваться никто не успел. За оцеплением рабочие начали работы по установке забора. Бетонные блоки, над ними жестяные листы. Когда тебя окружают таким забором, трудно не удивиться, как легко и быстро можно отгородить человека от окружающего мира.
Воспрепятствовать установке забора у находящихся в окружении не было ни сил, ни желания. Начинало темнеть, стало холоднее. Казалось уже, что, когда совсем стемнеет и мы окончательно замерзнем, полиция без труда вытолкает с территории немногих оставшихся.
Все бы так и было, но к этому времени за забором уже скопилось немалое число сочувствующих. Через забор начали передавать термосы с кипятком, теплые вещи, еду, пледы. Люди несли что могли, много. Запаса провизии осажденным хватило бы на несколько дней. Кто-то передал палатки, коврики и спальники.
— Как вы там?
— Ой, мне кажется, я могу это назвать страшным словом на букву "М"...
Подруга не догадывается.
— Ну, "майдан"... — почему-то шепотом сообщает девушка своей подруге через забор.
И правда, чем-то похоже. Солидарностью, желанием помочь, готовностью что-то сделать, потратиться ради общего дела. Но вот в чем точно нет ничего общего, так это в количестве протестующих. По обе стороны забора собралось не более 500 человек. Если бы против строительства дороги через радиоактивный могильник вышли люди даже не округа, а хотя бы только окружающих домов, перевес в силе был бы точно на стороне протеста.
В какой-то момент наспех поставленный забор не выдержал навалившихся на него с обеих сторон жителей. Жестяные листы затрещали. Молодые люди помогли забору упасть, в пролом к осажденным начали заходить люди со стороны дороги. Только этого полиция и ждала. Сломанный забор стал поводом к задержаниям и избиениям. Началась свалка, какая-то женщина, заглядывая через забор, надрывно кричала: "Сережа, Сережа! Что вы делаете?!" Внутри лагеря женщины тоже кричали надрывно, но слов разобрать было нельзя.
Какой-то, кажется, капитан в сутолоке распылил перцовый баллончик. Когда осажденные организовались в сцепку, а полиция схлынула, пострадавшие начали промывать глаза молоком. Я не знал, что молоко помогает от перцовки, и до сих пор сомневаюсь, если честно. На себе не проверял, ничего сказать не могу.
Внутри лагеря молодые люди пытались поставить палатку. Полиция такого допустить не могла. Началась новая схватка.
В один из штурмов на площадке появились врачи скорой помощи.
— Что у вас тут происходит?
— Война...
Найти вызывавшего скорую так и не удалось. Возможно, этот человек был уже задержан.
В какой-то момент протестующие стояли перед строем полиции. Между ними стоял помощник депутата Госдумы Георгий Федоров и увещевал обе стороны не применять насилие. Я знаю, что
многие из тех, кто никогда не выходил против превосходящих сил полиции с четким пониманием, что любой сорванный погон будет стоить нескольких лет жизни, раскритикуют тех, кто был там: "Никчемные, не знают, как надо". Бог судья таким знатокам.
Силы были неравны. Остатки протестующих сидели и иногда лежали прямо на асфальте, чтоб полиции было не так легко их винтить.
Тем временем за забором сочувствующие устроили свою акцию протеста. Жители попытались перекрыть дорогу. Конечно, и здесь сопротивление было обречено. Запомнилось, как
подросток убегал сразу от троих сотрудников 2-го оперполка. Показав средний палец, парень метнулся вверх по насыпи эстакады, полицейские в бушлатах и бронниках явно не поспевали. Расчет был бы верным, если б наверху парня не встретил сотрудник в штатском. Сбил с ног, подоспевшие бушлаты скрутили парня и покатились с ним вниз по склону.
К 22:30 оккупированный лагерь протестующих и прилежащие территории были зачищены. Полиция и застройщик выиграли в этом маленьком сражении.
Тивур Шагинуров
Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter
