Что делать, когда власти в твоей стране превращаются в осатаневшее чудовище? Кто-то промолчит, кто-то говорит, но дома, "про себя" и за закрытой дверью. Единицы осмеливаются высказываться в слух.
26 июня 1942 года в тюрьме Соль-Илецка (ныне тюрьма для "пожизненных" "Черный дельфин") умерла талантливая немецкая актриса Карола Неер. Судьба этой женщины — прямое обвинение двум самым бесчеловечным режимам XX века.
Карола Неер родилась в 1900 году в семье учителя начальных классов Йозефа Неера. Йозеф Неер играл в оркестре мюнхенской филармонии, затем стал регентом хора дворцовой капеллы замка Нимфенбург. Видимо, его музыкальные способности передались дочери. Карола с детства хотела стать актрисой, но родители решили иначе, девочку отправили в коммерческое училище. Лишь закончив его, свежеиспеченная служащая Дрезденер-банка на сэкономленные деньги брала уроки актерского мастерства. Учиться пришлось много, кроме желания данных у Неер не было никаких.
Зато желание было настолько сильным, что всем прочим недостаткам, включая врожденные дефекты речи, пришлось отступить.
На сцене Неер попробовала себя лишь в 1918 году после смерти отца. Одна из первых же ролей в "антибольшевистской" пьесе первого мужа актрисы Альфреда Клабунда (Геншке) "Горящая земля" принесла ей бешеную популярность и признание.
Театральная карьера целеустремленной девушки складывалась удачно: после театров Баден-Бадена и Берслау Неер приглашают в Берлин, одну из театральных столиц тогдашней Европы. Неер стала настоящей звездой 1920-х. Ее портреты можно было встретить в газетах и журналах, в витринах магазинов, во вкладышах сигаретных пачек: вот она участвует в мотогонках, выступает на ринге, играет мужские роли в театре.
Это звезда нового типа, нового стиля. Она открытая, яркая, эмансипированная. Неер демонстрирует своим поведением, что искусство более не является чем-то элитарным, театр для всех, и пусть никто не уйдет обиженным.
Это сейчас всем привычно, что актеры превращают свою жизнь в перформанс, но в безтвиттерные времена такое было в новинку. Карола любит спорт, мужское внимание и все то, что могло бы скомпрометировать любую девушку тех лет. Она сама пишет о себе:
Ходила под парусом по Ванзее,
Плавала возле Лидо,
И даже как-то (правда без особой охоты)
Вскарабкалась на гору Вацман.
Я танцую
Black and White bottom,
Некоторых партнеров вожу за нос,
я играю
На пианино,
В покер,
Мячом,
Земным шаром,
И на театральной сцене.
Немало сердец
я отправила в нокаут
Гип-гип ура!
В 1922 году произошла встреча, определившая всю последующую жизнь актрисы. Ее заметил Бертольд Брехт. Именно под нее Брехт пишет "Трехгрошовую оперу", Хэппи энд", и "Святую Иоанну". Режиссер разрабатывал концепцию "эпического театра", основная задумка которого в том, чтобы убрать "четвертую стену" между зрителем и актерами. Глашатай авангардного театра уверен, что театр должен способствовать перерождению общества. Вслед за техническими успехами человек, несомненно, сможет разумно преобразовать и общество.
Многие из тогдашних работ казались критикам излишне плакатными, упрощенными, но разве не такой же была, скажем, "Мистерия Буф" Маяковского в театре Мейерхольда?
В своих спектаклях безумный режиссер хочет по максимуму привлекать Каролу Неер. Даже когда актриса вынуждена ехать к смертельно больному мужу, Брехт возмущается и постоянно звонит узнать, не умер ли он уже наконец. Брехт даже написал издевательскую эпитафию, ставшую в каком-то смысле пророческой для Неер:
"Всего несколько лет назад, перед своим появлением на сцене, эта женщина не умела ходить ни по сцене, ни по улице. Была лишена голоса и не могла толком говорить, она научилась всему благодаря силе воли. Такого усердия и такой энергии с избытком хватило бы для завоевания мировых держав. И всему этому трудолюбию, одаренности, целеустремленности был отпущен такой малый срок. Судьба безумна".
Под влиянием Брехта и многих других представителей немецкой интеллигенции тех лет Неер увлекается социалистическими идеями. Посещает Рабочую школу, где изучает не только основы марксизма, но и русский язык, впрочем, без особого успеха. Увлечение левыми идеями и государством будущего — СССР становится тем больше в среде немецкой интеллигенции, чем популярнее становится нацистская партия в полуумершей Веймарской республике. Неер активно выступает против нацистов.
Фейхтвангер и многие другие немецкие деятели приезжают в СССР, чтобы увидеть постановочные картинки новой жизни.
Сталинская пропаганда тоже тот еще режиссер. Немецким деятелям рассказывают о том, что вот-вот, скоро будет создана республика Поволжских немцев, демонстрируют успехи социалистической экономики, показывают Немецкий театр в Москве. Многие верят.
Брехт обзаводится друзьями среди советских деятелей искусства.
Нацисты еще не пришли к власти, но уже в 1932 году Германия становится опасной для Неер, вместе с мужем, фанатичным коммунистом Анатолем Беккером, она переезжает сначала в Прагу, затем по туристической визе в столь вожделенную страну прекрасного будущего.
С самого начало все пошло совсем не так, как предполагала немецкая актриса. Народная демократия показала истинное лицо, оказавшись забюрократизированной до невозможности диктатурой. Ни она, ни ее муж не были функционерами Коминтерна, им не полагались ни жилплощадь, ни пайки, что в условиях голода и карточной системы ставило пару на грань выживания.
К тому же беженцев из Германии оказалось столько, что у советского правительство попросту не хватало денег на доверчивых немцев. Получить статус политических беженцев оказалось нереально. В довершение всего Каролу лишают немецкого гражданства.
Когда в 1934 году Германия "воссоединилась" с Саарской областью и провела "референдум" среди местных жителей о "возвращении", Неер подписала письмо с протестом против оккупации. Этого ей не простили.
Брат актрисы арестован и отправлен в Дахау за гастроли в СССР. Возвращаться стало некуда.
Беккеру как-то удалось устроиться конструктором на завод имени Орджоникидзе, супругам выделили комнатушку в коммуналке. У них рождается сын. Немецкая актриса в Советской России найти работу не может, несмотря на то, что ее популярность постоянно эксплуатируется советской пропагандой.
Жена известного советского журналиста Михаила Кольцова Мария Остен вспоминала:
"В Москве я часто видела Каролу Неер. Она казалась очень несчастной. Иногда она просто сидела и плакала. Я ей сочувствовала. Я считала ее хорошей актрисой, и мне было очень жаль, что она в таком подавленном состоянии и сидит без работы" .
Позднее и Кольцов, и Остен будут уничтожены сталинским режимом, но в тот момент знакомство с Кольцовым помогло актрисе. Автор очерков о войне в Испании предоставил ей свой номер в гостинице "Савой", продвигал статьи в журналах о ней. Неер выступала в клубе иностранных рабочих с другими актерами-эмигрантами, делала записи на немецком языке для радио. Строила планы работать в "Межрабпомфильме" и Немецком театре.
После убийства Кирова 1935 году атмосфера становится еще более тяжелой. В стране началась охота на шпионов и повальное доносительство. В таких обстоятельства немцы становятся законной мишенью. Беккер советует супруге, если уж нет возможности получить гражданство, то хотя бы вступить в партию. Карола заполнила заявление, но так и не вступила. Когда ей припомнили это во время следствия, она удивилась, зачем ей было вступать, если она и так разделяет идеи ВКП(б).
Ее арестовали 25 июня 1936 года, сразу вслед за мужем. Немцы оказались засланными террористами из троцкистской организации и готовили покушение на драгоценного товарища Сталина во время первомайского парада 1936 года. Неер оказалась в группе, связной с "центром" в Праге. Актрису приговорили к 10 годам лишения свободы. Муж расстрелян, сын Георг был отправлен в детдом.
Неер остается собой даже в камере советской тюрьмы. Каждый день она делает зарядку, старается следить за собой в условиях, где многие умирали, просто впадая в апатию. Как вспоминала Евгения Гинзбург, описавшая в своей книге "Крутой маршрут" все прелести советской исправительной системы, Карола постарела так и не выучив русский, осталась в полной изоляции, нечего не знала ни о судьбе сына, ни о судьбе мужа, но продолжала держаться. Но на весь срок этих сил все-таки не хватило.
Много лет спустя совершенно фантастическим образом сыну удалось установить, кем была его мать. Советские органы изменили фамилию ребенка, никакой информации по запросам не давали даже после официального разоблачения культа личности и осуждения репрессий. Только в 34 года, работая в какой-то воинской части, Георг написал запрос на бланке этой части. В детском доме бланка испугались и сообщили, что ничего не знают, кроме того, что в 30-х годах к ним поступило письмо от осужденной Каролины Геншке, интересовавшейся судьбой сына.
Георгу пришлось пройти весь путь через тюрьмы и пересылки, чтобы узнать, что она умерла в Соль-Илецке от эпидемии тифа.
Как известно, Брехт, заразивший Каролу любовью к СССР, тоже эмигрировал из Германии. Сначала в Швецию, затем через территорию СССР в США. В США режиссер не добился популярности нигде, кроме как у ФБР. В отношении него спецслужба собрала около 1000 листов сообщений о наблюдении. После начала работы Комиссии по антиамериканской деятельности коммунист в 1947 году вернулся в Германию и поселился в восточном Берлине. В ГДР режиссер стал жертвой кампаний по борьбе с "формализмом" и даже "космополитизмом". Брехт поддержал Социалистическую единую партию Германии во время разгона протестов немецких рабочих 16 июня 1953 года, требовавших возвращения к социалистическим принципам. Разоблачение культа личности подкосило не старого еще режиссера, и он умер в 1956 году в возрасте 58 лет.
А с Каролой Неер они виделись последний раз в 1935 году в Праге, накануне ее отъезда в СССР. Больше он не слышал о ней и ничего не смог узнать о ее судьбе, несмотря на многочисленные запросы. Так же, как и о многих других своих друзьях в СССР. Другой известный пропагандист СССР Фейхтвангер на письмо Брехта ответил только:
"Дорогой Брехт, в Москве я ничего от Вас не получал. (…) Карола Неер, в то время, пока я там был, находилась в заключении, она оказалась замешанной в предательском заговоре ее мужа. Деталей я не знаю…"
Выставка фотографий "Театр жизни Каролы Неер" проходит в выставочном зале общества Международного "Мемориала" до конца года.
